По мнению русского филолога немецкого происхождения Макса Фасмера, который после русских революций уехал работать в Германию, слово «счастье» происходит от реконструируемого слова (устного гипотетического праиндоевропейского языка) *čęstь «чэсть» в значении «часть», «доля», к которому спереди прибавляется префикс *sъ (который реконструируется как соответствующий значению «хороший»), а сзади приставляется суффикс -je. Получается гипотетически реконструируемое предполагаемое праиндоевропейское слово *sъčęstь̓je в значении «хорошая часть», «хорошая доля». Возможно так оно и было, но есть определенные сомнения.
Лингвистика – наука молодая, появилась она в 19-м веке и строится на достижениях в основном немецких филологов. А наши учёные, к сожалению, по разным причинам, в том числе из-за исключительно кровавых революций и войн, терроризировавших Россию, оказались «вне игры» филологической науки. Более того, с падением Российской империи славянофильство и русское национальное чувство оказались в политически подавленном состоянии из-за борьбы большевиков с «шовинизмом великороссов». Немецкий же национализм, начиная с 19-го века, только матерел и укреплялся, и был «остановлен» только в середине 20-го века. За это время и была сформирована филология как наука, на мощном фундаменте немецкого национализма, естественно воспринимавшего славян как варваров. И поскольку русские учёные не получили возможности участвовать в формировании филологической науки на равных, все данные современной филологии теперь надо тщательнейшим образом проверять.
Вернемся к слову «счастье». Для значения «часть» в европейских языках используются слова близкое к нашему слову «доля», например, немецкое Teil, голландское Deel, датское del, шведское del, литовское dalis, македонское дел, хорватское Dio. Также используются слова близкие к нашему слову «часть», например, в чешском (část), словацком (část), польском (część), болгарском (част).
Что касается слова «счастье», то в некоторых языках это слово похоже на наше. Например, чешское štěstí, словацкое šťastie, польское szczęście, болгарское щастие. Все эти слова можно объяснить с помощью этимологии Фасмера, но настораживает стабильность слова и обязательное наличие суффикса. Если бы этимология Фасмера была верна, то в естественной среде некоторые языки могли бы потерять суффикс и получилось бы слово похожее на «счасть». Как, например, в случае со словом «участье», которое, например, на чешском účast, то есть «участ», без суффикса, а в сербском учешће, то есть «учэшче» — с суффиксом.
Таким образом мы видим, что слово «счастье» демонстрирует странную стабильность в разных языках, что наводит на мысль, что суффикс может быть не суффиксом вовсе, а базовой частью слова.
Далее слово «счастье» во многих родственных русскому языках звучит совсем иначе. Например, хорватское sreća, словенское sreča, македонское среќа, боснийское sreća.
Оба эти явления, то есть стабильность якобы суффикса и звучание «счастья» на хорватском, словенском, македонском и боснийском языках можно объяснить, предположив другую этимологию слова.
В санскрите (устный язык древних ариев) есть такое слово svāstí «свасти», которое означает «счастье», «благо», и использовалось как приветствие. Сегодня мы здороваемся: «Здравствуй!», то есть желаем здоровья, а древние арии здоровались: «Свасти!», то есть желали счастья, всего хорошего, всего доброго. Сегодня мы так желаем счастья в основном, когда поздравляем кого-то, либо прощаемся с кем-то.
Интересно то, что, как было указано выше, в хорватском, словенском, македонском и боснийском языках слово, обозначающее «счастье», произносится как «срэка» или «срэча», и этимологизируется как родственное старославянскому сърѧща, которое имеет два значение: «встреча» (родственно слову «сретение») и «сближение для боя, поединок» (родственно слову «срач» в значении «ссора», и родственно слову «сражение»). А ведь именно при встрече арии говорили: «Свасти!»
Санскрит — это эталонный язык древнего богослужения, искусственно созданный из разных родственных диалектов во 2-м тысячелетии до нашей эры, когда древние арии (предки которых по данным археологии и генетики проживали на Русской равнине ещё в палеолите) пришли в Индостан. Таким образом русское слово «счастье» и санскритское слово «свасти», скорее всего, братья, и произошли из одного древнего языка, на котором, по всей видимости, говорило население Русской равнины в глубочайшей древности.
Если предположения верны, то немецкий нацизм, который является уродливым детищем немецкого национализма, о котором шла речь в начале статьи, принес на Русскую равнину знак «счастья», то есть древнюю свастику, в извращенном на прямо-противоположное значении, сделав его символом несчастья и горя. Но символично и то, что именно на Русской равнине немецкий нацизм и был уничтожен.
Примечательно и то, что слово «счастье» на японском языке звучит shiawasu (сиявасэ). Это японское слово древнее, этимологизируется из старояпонского языка. Поразительное сходство звучания со славянскими и санскритским аналогами может говорить об исключительной древности изначального варианта, созвучного русскому слову «счастье».
А.Д.Самарин, «Историософия», 2025